Почему в каждом городе нужно делать что-то особенное и чем хороша типовая застройка?

17.09.2008 | Служба новостей Росфирм

Почему в каждом городе нужно делать что-то особенное и чем хороша типовая застройка?

Архитектор Сергей Чобан о том, как проектировать современные здания в Санкт-Петербурге, почему в каждом городе нужно делать что-то особенное и чем хороша типовая застройка

В российском павильоне на Венецианской архитектурной биеннале, которая начинается 14 сентября, будут представлены работы и отечественных архитекторов, и их коллег из-за границы, проектирующих для нашей страны. Выросший и учившийся в России Сергей Чобан, автор комплекса «Федерация» для «Москва-Сити», выступает за иностранную команду. В портфолио архитектора, живущего в Германии, примерно одинаковое количество немецких и российских заказов. Работы Чобана играют важную роль в новом облике объединенного Берлина: на Александрплац стоят кинотеатр Cubix и Alfred Doblin Haus, а рядом с Кафедральным собором - комплекс Dom Aquaree с панорамным лифтом, проезжающим сквозь аквариум 25-метровой высоты. Звонок с прось­бой о встрече застал архитектора в аэропорту «Домодедово», и время для интервью «Пятнице» нашлось между деловыми переговорами.

- Наверное, странно, родившись в России и получив образование в Российской академии художеств, оказаться в нашем национальном павильо­не в качестве иностранца?

- Формально это правильно, по­скольку «Федерация», мой первый российский проект, разрабатывалась моим немецким бюро, кроме того, я гражданин Германии. Впрочем, мне не кажется, что существует какая-то острая конфронтация между западными и российскими коллегами.

Люди голосуют ногами, когда берут путеводитель и идут смотреть на какое-то здание

- Немцев принято считать очень педантичными. Заметно ли это в работе?

- Архитектору, вне зависимости от национальности, должен быть свойст­венен педантизм. В отличие от изобразительного искусства, где неровный край листа или небрежность штриха могут добавить живописности, в архитектуре аккуратность исполнения - это принцип, не имеющий альтернативы. Дело даже не в номинальной аккуратности чертежа, просто он должен быть переведен в жизнь стопроцентно верно. В результате архитектор, будучи художником, когда задумывает проект, становится прагматиком, решая, как его реализовать. Ты проводишь линию на рисунке, а в объеме за ней скрывается еще две линии или три. Что такое 2-3 миллиметра шва, в какой момент становится некрасиво?

- Российским городам вы предлагаете какую-то иную архитектуру, чем немецким?

- Я бы сказал, что любому городу буду предлагать особую архитектуру. Архитектура, которая хороша в Голландии, Германии или в южных странах, не подходит России из-за разницы в климате, да и глаза у людей, которые на нее смотрят, другие. Я не считаю, что в искусстве можно говорить о какой-либо глобализации. Есть общие тенденции, касающиеся технологических аспектов или отношения к экологии, но они связаны с рациональной стороной дела. Архитектор, который приезжает в город, обладающий культурной традицией, должен быть открыт ей. Например, Ле Корбюзье делал для Чандигарха совсем не такую архитектуру, как для Франции. Важные детали его индийских по­строек, связанные с солнцезащитой, возникли из особенностей климата и исторической архитектуры.

- Вы коллекционируете рисунки Александра Бенуа, какое еще искусство вас привлекает?

- Если говорить о коллекционировании, то меня интересует японская гравюра. Я собираю серию Андо Хиросигэ «100 видов Эдо». Ее впервые издали в 1858 году, ею вдохновлялся Ван Гог, когда писал «Цветущую сливу» и «Мост во время дождя», кроме того, эта серия положила начало очень многим тенденциям современной книжной иллюстрации.

- А что это увлечение дает вам как архитектору?

- В архитектуре тоже очень важно совмещение разных планов, которое есть в этих гравюрах: огромная рыба может висеть на фоне глади воды, и за ней гора Фудзи и что-нибудь маленькое, какая-то птичка. А еще градации цветов - до японцев никто не рисовал небо так, что внизу оно светлое и теплое, а наверху темное и холодное. Этот прием интересно воспринимается в интерьере, или когда такое делают на стекле. Да и металлическая окраска «хамелеон» пришла оттуда же.

- Этим летом вышел первый номер архитектурного альманаха speech, издание которого инициировали вы. Зачем?

- Журнал - подвижническое мероприятие. Из-за строительного бума архитекторы зачастую не успевают осмыслить многие вещи. А обсудить их стоило бы. Это и использование орнамента, чему посвящен наш первый номер, и вопросы освоения исторического наследия, и работа с различными материалами, характерными для конкретного климата. При этом журнал не ориентирован лишь на профессиональный цех. Я уверен, что архитектура, которая делается лишь для профессионалов, быстро умирает. Люди голосуют ногами, когда берут путеводитель и идут смотреть на какое-то здание. Один мой коллега сказал: «Если подвести сто человек к зданию и большинство скажет, что оно хорошее, - значит, оно хорошее», - и я с ним согласен. В этом смысле мнение критиков интересно, но не является определяющим. Как отреагировали критики на появление Галереи Уффици, никому не интересно - интересно построить подобное здание. Я хочу делать вещи, которые потом станут достопримечательностями. Хотя прекрасно знаю, что судьба современных архитекторов, включая меня, - увидеть, как твои работы сносят. Мне всегда жалко смотреть на специалистов, которые с пеной у рта защищают здания 1950-х или 1960-х годов. Коллеги-профессионалы понимают их тонкость, но люди, которые проходят мимо, плюются. Мы все время забываем, для кого проектируем, кто будет жить в городе и кто должен будет в какой-то момент сказать: «Да, это красивое здание». Причем не сегодня, а лет через пятьдесят. Я и сам во многих зданиях недостаточно продумал все то, о чем говорю, некоторые выполнены в той эстетике, которая перестанет быть интересной по прошествии времени. Уверен, мои коллеги думали на эти темы не больше, чем я.

- То есть проектировать надо шедевры, а рядовой застройки не должно быть?

- Безусловно, она должна сущест­вовать. Но есть и рядовая застройка качества памятника. Посмотрите на Санкт-Петербург. Да и на Москву тоже. Я сегодня приехал чуть раньше на встречу к заказчику в Гранатный переулок и прошелся в сторону Спиридоновки. Там есть красивые старые здания, не шедевры, но они формируют интересную среду. Рядовая застройка тоже может устареть через 20 лет, а может привлекать и спустя века.

- А может хорошая архитектура обходиться дешевле, чем сейчас?

- Да, при условии, что люди научатся многим элементам ремесла. Путь удешевления архитектуры состоит в обучении архитекторов проектировать в соответствии с навыками строителей. Архитектор может придумать сложную деталь на том месте, где возможна более простая при наличии того же эффекта. Но нельзя упрощать до потери эстетической ценности. С другой стороны, если мастерство строителя будет поднято на уровень XIX века, то при современных способах производства цена станет меньше.

- Как в свете скандалов по поводу нового строительства вам работается в Санкт-Петербурге?

- Петербург нельзя назвать городом-памятником, но его городской ландшафт - памятник. Мало городов, в которых проблема высотности стоит так остро. Это связано с вытянутыми водными перспективами, из-за чего многое в городе видишь издали. Поэтому появление новых вертикальных зданий приводит к диссонансу: их силуэты довольно неуклюжи в сравнении со шпилями ­- единственными нарушителями горизонтальности.

В юности меня сильно беспокоила водонапорная башня на Шпалерной улице, рядом со Смольным собором - я все думал, как бы ее снести. Теперь считаю ее прекрасным зданием - по сравнению с тем, что появилось позже. Сейчас мы проектируем тут же неподалеку комплекс «Невская ратуша», максимальная высота - 90 метров. Собор стоит далеко от центра, и если держать все поле вокруг него в жестком высотном режиме, то город расползется. Но, надеюсь, наш дом будет гармонично восприниматься.

- Как вы понимаете тему нынешней биеннале «Не там. Архитектура помимо зданий»?

- Мы обсуждали это с Кристин Файрайсс, основавшей в Берлине архитектурную галерею Aedes, и пришли к выводу, что пространство вокруг зданий и есть архитектура. Постройки - один из ограничителей этого пространства. Так что я бы задался таким вопросом: должно ли здание продолжать свое окружение или противостоять ему?

Автор - заместитель главного редактора журнала Made in Future

Досье

Сергей Чобан родился в 1962 году в Ленинграде, в 1986-м окончил Институт им. И. Репина Академии художеств по специальности «архитектор». В 1992-м уехал в Германию, в 1995-м стал партнером бюро nps, возглавив его берлинский офис. Тогда же оно получило название nps tchoban voss. Реализовано более десятка крупных проектов бюро в Германии. В 2004 году Чобан открыл филиал бюро в Москве, а с 2006-го совместно с Сергеем Кузнецовым возглавляет архитектурную мастерскую SPeeCH. В Москве строятся «Византийский дом» в Гранатном переулке, бизнес-центр Forum Plaza на Можайском Валу, офисный комплекс на Одесской улице, жилой дом на Пятницком шоссе, многофункциональные комплексы на Озерковской набережной и Заречной улице. В Санкт-Петербурге по проекту Чобана уже построены офисные здания «Лангензипен» и «Бенуа», завершается строительство жилого комплекса «Дом у моря». Чобан проектирует также для Новосибирска, Екатеринбурга, Ростова и Сочи.

Мария Фадеева
Для Пятницы
Иллюстрация: Виктор Балабас
№ 33 (120) 12 сентября 2008